Продолжаю публиковать статьи из газеты Анапа-курорт. Сегодня статья из второго номера газеты (18-го мая 1913 года):
«Кто помог бы мне найти милосердного самаритянина, что утешил бы боль от волнующих меня сомнений. Я потерял и сон, и аппетит, и даже желание прогуливаться по неубранным до сих пор аллеям городского сада. Думал, по наивности, наступил вот курортный сезон, всё чаще и чаще попадается на глаза курортная публика, ergo — наш сад успел принарядиться, как жених идущий к венцу. Совершенно запамятовал, что благоустройство сада зависит от комиссии по благоустройству. Комиссия—всегда комиссия и потому на лицо все решительно шансы думать, что к концу купального сезона работы но приведению сада в порядок с быстротой молнии будут доведены до желательного конца. Но ни сад, ни курзал, ни электрическое «освещение» в Анапе, после 12 часов ночи, ни уличный флирт сопровождающийся выбрикиванием двуногих жеребчиков заполонили мой мозг. Я горю от сомнений. Или я брошусь с неограждённого обрыва на набережной, или стану играть в домино во всех местных кофейнях, или с отчаяния переночую в ожидальной комнате.
Русского общества пароходства и торговли, но, в конце концов, я добьюсь таки ответа на вопрос: существует ли в Анапе больница, или в Анапе больница не существует?
Имею ли я нравственное право не верить, например, городскому голове или иному гласному, когда они перед лицом всей думы, пред лицом избирателей и публики и, наконец, пред лицом прессы громко заявляют: — в Анапе больницы нет, в Анапе имеется лишь амбулатория с 10-ю койками при ней. Я, конечно, от всей души верю тому, что слышу. Но на горе моё, на ничем не заслуженные муки мои, просто обыватель шипит в мое ухо:
— Как таки нет больницы! Не верьте им, господин писатель, ей Богу не верьте. 20,000 рублей вот ухлопали на эту самую больницу На пожертвованные деньги её и строить-то начали. Один добрый человек дал 5000 рублей и сказал: даю на больницу, другой от милосердного сердца обстановочку в дар принёс и тоже сказал: — на больницу... И третий жертвователь так само решил, чтобы на больницу. Вот и построили не что-нибудь иное а самую настоящую больницу.
Ну, каково мое положение? Просто обыватель фамилии жертвователей приводит, кулаком в грудь себя бьет и вопит:
— есть больница, есть больница, а городской голова мягко так говорит:—нет больницы, нет больницы.
Клянусь протекающей на сквозь новой черепичной крышей над зданием больницы, впрочем нет, не больницы, а амбулатории с 10-ю койками при ней, ах, нет, не амбулатории, а больницы, а впрочем, не всё ли равно, новая ли крыша больницы или новая крыша амбулатории сделана из решета, важно, что я клянусь: мое терпение начинает истощаться точно также, как лопается терпение капитана парохода „Григорий Козлов“, которому парусные суда упорно затрудняют подход к пристани. Я не такой стойкий в равнодушии, как напр. наше портовое управление. Меня неустанно и безмерно волнует больничный вопрос. Я готов далее сдаться на капитуляцию и признать, что больница не больница, а амбулатория, с постоянными койками для больных. Пусть так, пусть мое пропадет. Кем же управляется амбулатория с постоянными кроватями?
Я категорически могу ответить на этот вопрос: приходящим врачом, приходящим фельдшером и приходящей служанкой. Ясно, что весь этот приходящий персонал и уходит из амбулатории с половинными кроватями, на которых лежат не манекены для портняжеских мастерских, а самые настоящие недужные люди. И, конечно, бывает так: врач окончит свое дело по приему и осмотру больных, уходит к себе домой, фельдшер отправляется в город за лекарствами и тоже заходит, к себе домой, наконец, служанка тоже человек и тоже уходит к себе домой. Иначе всем и поступать нельзя. При амбулатории с постоянными кроватями нет квартиры не только для врача, по и для фельдшера и сиделки. Кухня отсутствует не только для служащего при больнице персонала, но и для «покоющихся» на койках больных.
Вот по этому самому весь наличный «персонал» амбулатории расходится, кто на визитацию, кто на обед, кто на ужин. Меня спросят: ну, а как же больные? Ничего особенного — остаются на попечении провидения. Правда, бывают пренеприятные случаи. Привозят, например, отравившуюся и лицо, доставившее больную бегает по городу, разыскивая врача. Или вот роженицу доставили третьего дня в амбулаторию. Её пришлось отвозить к врачу на квартиру. Врач установил начинающийся процесс родов и поспешил больную отправить в «амбулаторию». Едва ли не до прихода акушерки, роженица разрешилась от бремени. Эта история легко могла приключиться на пролётке, во время перевозок больной из амбулатории к врачу и от врача в амбулаторию. Зато, когда в городской думе, был поднят вопрос об учреждении штатов при больнице, сиречь при амбулатории, дума с лёгким сердцем решила:
— В смету такой расход не вошёл, значит: оставить вопрос открытым до будущей сметы.
Ну, а если положим, холера нагрянет на Апапу, понадобятся экстренные средства для борьбы с ней, дума тоже скажет:
— В смету расход не вошел, оставить вопрос открытым до будущего года?
Ведь нет? Разве человеческое содержание больных не экстренной важности дело?
Постараюсь разузнать: не пахнет ли тут сведением кого либо с кем либо личных счетов?
В подлунном мире, следовательно и в Анапе всё ведь так возможно».
Статья подписана так: Эмеф.
P.S.
На фоне грустного положения с городской амбулаторией частная врачебная практика в Анапе вполне себе процветает (без учёта трёх предприятий Будзинского):